Роковое соглашение

15 лет назад Беларусь оказалась на исторической развилке. И в ночь с 21 на 22 ноября 1996 года пошла по крайне опасной дорожке. При полном безразличии абсолютного большинства жителей страны к происходящему.

Расстановка сил

В 1994-м Александр Лукашенко публично называл полномочия президента Беларуси «царскими». Однако через пару лет выяснилось, что рамки действующей Конституции для главы государства тесноваты.

В результате Лукашенко инициировал референдум, на который вынес свой вариант Основного закона, превращающий парламент в чисто декоративный орган. Это привело к открытому конфликту руководителя Беларуси и Верховного Совета, предложившему на назначенное на 24 ноября 1996 года всенародное голосование собственный проект Конституции, не предусматривавший пост президента вовсе.

4 ноября Конституционный Суд признал предстоящий референдум незаконным. Но Лукашенко уже шел напролом. Чтобы обеспечить «правильные результаты» голосования, он уволил председателя Центризбиркома Виктора Гончара, на что не имел права: глава ЦИК на тот момент являлся номенклатурой парламента. Однако президента такие «мелочи» никогда не останавливали. «Смотрящей за урнами» Лукашенко назначил свою верную сторонницу Лидию Ермошину.

Виктор Гончар выступает в Верховном Совете

Против Лукашенко в 1996-м выступила не только демократическая оппозиция, но и часть «левых». Именно в их руках оказались серьезные рычаги воздействия на ситуацию в стране: спикером Верховного Совета тогда являлся председатель Аграрной партии Семен Шарецкий, а Конституционный Суд возглавлял весьма близкий к коммунистам Валерий Тихиня.

Стоит отметить, что, пожалуй, впервые, политический кризис в Беларуси привлек внимание основных мировых СМИ. Поводом к тому стало одно из выступлений Лукашенко, в котором он мимоходом брякнул, что оппозиция уже начала заносить в Дом правительства канистры с бензином. «Акулы пера» среагировали на эти слова, не подозревая, что… как бы это помягче сказать… глава государства приписал своим противникам не свойственную им решимость сражаться до последнего патрона (даже при очень богатой фантазии трудно вообразить себе Шарецкого, обороняющего парламент с бутылкой зажигательной смеси в руках или поджигающего Верховный Совет, чтобы он не достался диктатору).

Как следствие, в столицу Беларуси слетелись журналисты, специализирующиеся на работе в «горячих точках». И с изумлением обнаружили, что делать им здесь практически нечего. Все события разворачивались в двух зданиях: Доме правительства, куда пускали всех, и администрации президента, куда не пускали почти никого. На улицах же не происходило почти ничего.

Чтобы быть точным, нужно упомянуть о демонстрации сторонников оппозиции, которая состоялась в воскресенье, 17 ноября. Она собрала около 10 000 человек, что совершенно не впечатляло на фоне, к примеру, «Чернобыльского шляха», собравшего в том году около 50 000 участников. Пару сотен активистов митинговали на площади Независимости и в будние дни. Но это, увы, было совершенно не то количество, которое могло всерьез повлиять на развитие событий. В конфликте, определявшем будущее страны на многие годы, народные массы заняли позицию наблюдателя, причем даже не слишком заинтересованного.

Кульминация

До определенного момента Александр Лукашенко демонстрировал полную уверенность в своих силах. «Я сам о себе подумал: слава Богу, что есть президент, который может сохранить стабильность в обществе», -- скромно заявил руководитель Беларуси 14 ноября 1996 года во время телемоста с регионами.

Однако, когда уже шло досрочное голосование, расклад начал меняться. В понедельник, 18 ноября, премьер-министр Михаил Чигирь направил Александру Лукашенко заявление следующего содержания:

«Считаю необходимым заявить о моем осуждении проводимой Вами внутренней и внешней политики, а также несогласие с отходом от курса экономических реформ.

Призываю во имя стабилизации обстановки в республике отменить намеченный референдум. В противном случае прошу принять мою отставку».

Демарш Чигиря произвел на Лукашенко неизгладимое впечатление. Угроза раскола в номенклатуре становилась реальностью. В политических кулуарах поговаривали, что к главе правительства могут присоединиться три вице-премьера.

А спустя несколько часов Лукашенко получил еще один удар. Президентская администрация сделала все, чтобы сорвать внеочередное заседание Верховного Совета. Однако в момент его начала в Овальном зале Дома правительства зарегистрировались 100 депутатов из 199. Ровно столько и составлял кворум для начала работы сессии…

Параллельно шел сбор подписей парламентариев под обращением в Конституционный Суд. 70 депутатских автографов – минимальное количество, необходимое для начала процедуры импичмента, – удалось собрать за два с половиной часа.

Вечером 18 ноября Лукашенко предстал перед телезрителями в непривычном образе. Чувствовалось, что глава государства растерян и даже испуган. Он взывал к согласию, напоминал, что страна на всех одна, и как-то совершенно вяло сообщил, что уже ночью Конституционный Суд может принять решение о наличии оснований для импичмента.

Но Тихиня по каким-то загадочным причинам (впоследствии ходили слухи о сексуальном компромате на председателя КС, имевшемся у спецслужб) медлил. И момент, когда президент пребывал в деморализованном состоянии, был бездарно упущен…

Почуяв слабину в рядах противников, Лукашенко воспрял духом. Он вновь начал вести себя агрессивно, а «главнокомандующие оппозиции» тем временем держали отнюдь не гроссмейстерскую паузу, ожидая поддержки из Москвы. На благосклонность российского руководства к Семену Шарецкому позволяла рассчитывать его давняя дружба с тогдашним председателем верхней палаты российского парламента Егором Строевым.

Кремль, однако, медлил с обозначением своей позиции по белорусскому конфликту. И это еще одно свидетельство тому, что шансы на успех были как у Лукашенко, так и у его оппонентов.

Наконец, к решению проблемы подключился президент России Борис Ельцин, только что оправившийся от тяжелой болезни. У него состоялся телефонный разговор с Семеном Шарецким, в ходе которого спикер рассказал о предложенном Верховным Советом компромиссном варианте: обе стороны отзывают с референдума свои проекты Конституции и создают на паритетных началах комиссию по совершенствованию Основного закона, президент отменяет свои неконституционные указы, а парламентарии прекращают процедуру импичмента. И якобы Ельцин даже одобрил такой сценарий.

Семен Шарецкий сразу же выехал в Смоленск, на переговоры с российской делегацией в составе премьер-министра Виктора Черномырдина, руководителя Совета Федерации Егора Строева и председателя Госдумы Геннадия Селезнева. Туда приглашали и Александра Лукашенко, но он не явился, кратко ответив: «Мне там делать нечего!»

Развязка

Если гора не идет к Магомету… «Десант российских миротворцев» высадился в Минске вечером 21 ноября. Шарецкий встречал Черномырдина, Строева и Селезнева в аэропорту с хлебом-солью. Лукашенко туда опять же не поехал.

В конце концов, все действующие лица собрались за одним столом. После споров, продолжавшихся всю ночь, в 6 часов утра Лукашенко, Шарецким и Тихиней было подписано «Соглашение об общественно-политической ситуации и о конституционной реформе в Республике Беларусь».

Условия перемирия были таковы: Верховный Совет прекращает процедуру импичмента, а президент соглашается на то, что результаты всенародного голосования будут носить не обязательный, а консультативный характер. Кроме того, соглашением предусматривалось создание конституционного собрания, которое в течение трех месяцев должно было принять новый Основной закон Беларуси, разработанный на основе варианта, получившего больше голосов на референдуме.

По сути, это была капитуляция Верховного Совета. Среди парламентариев, поддержавших импичмент, утром 22 ноября царили похоронные настроения. «Нас сдали», -- без обиняков говорили депутаты. Не вызывало сомнений, что те, кто подписал обращение в Конституционный Суд, подвергнутся жесточайшему давлению со стороны президентской команды. Кроме того, в упомянутом конституционном собрании было запрограммировано президентское большинство: глава государства назначал 50% его участников, а среди парламентской половины часть мест также неизбежно получали сторонники Лукашенко.

Но этому странному органу так и не суждено было собраться. Лукашенко решил не ждать три месяца, а добить поверженного противника.

Одной рукой подписав псевдокомпромиссное соглашение, глава Беларуси тут же другой сорвал его осуществление. Именно демонстративное неучастие в голосовании парламентской фракции «Согласие», объединявшей сторонников Лукашенко, не позволило Верховному Совету ратифицировать этот документ. Руководитель страны тут же обвинил ВС в вероломном отступлении от идеи компромисса и отказался от взятых на себя обязательств. По праву сильного Лукашенко вновь придал референдуму обязательный характер, а Ермошина обеспечила «подавляющее большинство» за президентский вариант Конституции, который был введен в действие без всяких собраний уже спустя считанные дни после референдума.

Почему Шарецкий сдался в ночь с четверга на пятницу и подписал самоубийственное соглашение? Его обманули? Запугали? Просто продавили авторитетом московские гости? Как бы то ни было, суть в том, что не по Сеньке оказалась шапка…

Мораль сей истории такова. Во-первых, заключать союз с бывшей коммунистической номенклатурой – себе дороже. Это люди, чрезвычайно много о себе воображающие, но очень мало реально могущие. Напыщенные и слабые. Данное обстоятельство следует иметь ввиду сторонникам объединенной – от правых до левых – оппозиции и на будущее.

Во-вторых, Москва тоже дорого заплатила за свою поддержку Лукашенко. Предполагалось, что глава Беларуси отблагодарит Россию теснейшей интеграцией, вплоть до полного слияния в экстазе. Но Лукашенко был согласен только на такое объединение, в котором для него предусматривалась роль первого лица (и, кстати, в апреле 1997-го был предельно близок к тому, чтобы его мечта сбылась. Но это уже другая история). В результате Москва не только не получила желаемого, но и оказалась в роли «лоха», которого раскрутили на десятки миллиардов долларов (речь о скрытых субсидиях в виде дешевых нефти и газа).

Ну и самое главное заключается в том, что пока народ безмолвствует, ничего хорошего со страной происходить не может. Если бы молчание общества было золотом, то Беларусь была бы одним из мировых лидеров по золотовалютным резервам. Увы, дела обстоят совсем иначе. Лукашенко не хватило ни 5, ни 10, ни 15 лет, чтобы привести Беларусь к обещанному процветанию. Страна надолго вступила на дорогу, которая, как известно, за цивилизованным миром не ведет.